Иван Шепелев: «Плохих зрителей не бывает. Бывают плохие артисты»

Сегодня он делится с читателями «НМ» впечатлениями от пребывания в России, рассказывает, за что дважды получил звание «Лучший конферансье Европы», почему эта профессия вымирает, и… признается в любви Днепропетровску.

— Иван Васильевич, в каких городах России вы выступали в эту гастрольную поездку?

— В Саратове я провел два концерта, выступал в Пензе и Саранске, столице Мордовской республики. Я очень люблю этот город, потому что там начинал. В прошлом году в Саранске впервые прошел фестиваль «Мы все – Россия», и я был его ведущим. В этом году фестиваль решили продолжить и организовали несколько концертов. Я работал со всемирно известным Волжским академическим народным хором, не менее знаменитым Воронежским народным хором, с казачьим ансамблем «Разгуляй». В этом году на фестивале не было раскрученных звезд эстрады. В отличие от Украины, в России сохранили систему филармоний и гастрольных обменов. На выступлениях народных коллективов там полный аншлаг, на концерты в парках приходят десятки тысяч зрителей.

— Почему у нас не так?

— Наверное, нужно по-другому относиться к культуре. У нас она сейчас строится на раскрученных звездах, как в Соединенных Штатах. Культура – это корни, настоящее звучание и эмоции. В Днепропетровске на концерте хора им. Веревки в оперном театре был пустой зал. Мне было стыдно, я обожаю этот коллектив. На концерте ансамбля Вирского зрителей было побольше, но далеко не аншлаг. В России еще сохранено понятие настоящей культуры. Причем народное – не обязательно русское. Ансамбль песни и танца Мордовии «Умарина» собирает полный зал. Ходят на концерты академического ансамбля песни и танца Татарстана, знаменитый Дагестанский ансамбль «Лезгинка». Я видел в зале много молодых людей, которые с интересом обсуждают каждое выступление.

— Ваш творческий путь начался в Мордовии?

— В восемнадцать лет после окончания московской экспериментальной театральной студии меня направили в Мордовский государственный театр кукол. Я играл «живые» роли, писал слова к песням ко всем спектаклям и научился водить кукол. Иногда меня приглашали в филармонию вести концерты, потому что был дефицит конферансье. В 1978 году мне предложили поехать на Всероссийский конкурс артистов эстрады в Ленинград. Разнарядка на Мордовию пришла, а посылать было некого. Мне тогда сказали: «Тебя, конечно, после первого тура выгонят. Зато за казенный счет посмотришь все выступления». Абсолютно случайно я дошел до третьего тура и стал дипломантом конкурса. Со всеми лауреатами и дипломантами лично разговаривал председатель жюри Аркадий Райкин. Он спросил меня: «Ты в детском театре работаешь?» Отвечаю утвердительно. «Не знаю, какой ты актер – хороший или плохой, а конферансье из тебя получится», — сказал тогда Райкин. После конкурса меня пригласили перейти в филармонию и пообещали отправить в Москву во Всероссийскую мастерскую творческого искусства (ВТМИ). Я перешел в вокально-инструментальный ансамбль «Вастама», очень популярный тогда в Мордовии. Мне очень нравилось не зависеть от режиссера, как в театре, самостоятельно придумывать репризы и проверять реакцию зрителей на них. Вместе с этим ансамблем меня и отправили во ВТМИ.

— Кто ваши учителя в жанре конферанса?

— Во ВТМИ я учился у режиссера Бориса Бевзнера. Тогда там подрабатывал Борис Брунов, он еще не был главным режиссером Московского театра эстрады. Он ко мне как-то расположился и познакомил с известными авторами — Лионом Измайловым и Семеном Альтовым. Закончив мастерскую, я получил государственную аттестацию «артист-конферансье» первой категории и вернулся в Саранск. Когда Борис Брунов пошел преподавать на эстрадное отделение ГИТИСа, я тоже поступил туда. Он и посоветовал: «Уходи из ансамбля, тебе там уже тесно».

— Почти сорок лет вы работаете в разговорном жанре, получили множество званий и наград. Какие особенно дороги?

— В 1989 году я был признан лучшим конферансье на Всесоюзном конкурсе артистов эстрады разговорного жанра. Тогда стать лауреатом такого конкурса считалось выше, чем получить звание заслуженного артиста. Даже на отборочный тур такого конкурса после тщательного отбора попадали рафинированные артисты из пятнадцати советских республик. Диплом лауреата мне вручал мой учитель Борис Брунов, член жюри этого конкурса. Он сказал тогда: «Имей в виду, я тебе вручаю эту бумажку, значит, в профессию ты пришел не зря». И он оказался прав. Я уже давно народный артист Украины и заслуженный деятель искусств Крыма, а звание лауреата Всесоюзного конкурса артистов эстрады для меня всех дороже. Это настолько настоящее, что все остальные звания теряют всякий смысл.

— Дважды вас признавали лучшим конферансье Европы. За какие заслуги?

— В свое время я завоевал Гран-при по конферансу Всемирного фестиваля юмора в Габрово. Благодаря этому мое имя стало известно в Европе. Несколько европейских объединений артистов эстрады ежегодно выясняют, кто же стал лучшим в том или ином жанре эстрадного мастерства. Таким образом, в 1997 году в Чехии я впервые получил титул «Серебряная маска» и звание лучшего конферансье Европы. Второй раз это звание мне присвоили в 2008 году в Париже. По-видимому, оценили мой конферанс на французском, из-за которого я чуть инфаркт не получил. В Марселе в 2007 году проходил фестиваль французской эстрады, на который съехались артисты из разных стран, исполняющие французские песни. Я французский знаю очень ограниченно, но решил себя испытать. Выучил вступление и монолог, отчитал все это. Все замечательно, аплодисменты. Про запас у меня была реприза о французском луковом супе. Вдруг мне говорят: «Немец отказался работать. Вы работаете дальше». А как я могу работать, если ничего нет? Начал учить имена исполнителей, вспомнил еще один французский анекдот. Рассказал режиссеру, а он хохочет, мол, очень смешно говоришь. Я думал, что у меня выскочит сердце, когда на чужом языке с ограниченным словарным запасом довел до конца второе отделение. Тогда меня заметили: многие артисты подходили и жали руку.

— Вы вели в Париже балы русской эмиграции?

— Это были настоящие дворянские балы. Мне дали книгу распорядителя бала, которая вышла в 1898 году. Там расписано, как нужно себя вести, каким танцем бал открывается и прочее. Эмигранты первой волны готовились к этим балам по два месяца: шили платья, брали уроки танцев, разучивая мазурку и вальсы. Обязательно приглашали оркестр и распорядителя (конферансье). Это очень трогательно, когда девяностолетние бабушки в старинных украшениях выводят своих внучек. Уже третье поколение родилось во Франции, и все они знают русский язык.

— В свое время журналисты уложили вас в постель с Мадонной. Как вы попали в Голливуд?

— В начале девяностых вместе с небольшим коллективом московских артистов я выступал в США для русских эмигрантов. К нам на концерт пришел режиссер Иржи Джексон, поляк, родом из Львова, с женой, русской эмигранткой. После выступления он предложил мне сняться в эпизоде фильма «Ночное кабаре», где есть конферансье-эмигрант. Спросил: «Чечетку танцуешь?» Я показал, и вопрос был решен. Так я попал на студию «Коламбия Пикчерз». В эпизоде я вначале танцевал, потом кордебалет стаскивал с меня рубашку, и я оставался в бабочке. В конце с меня стаскивали штаны, и мы все убегали. В фильме обязательно должна быть звезда, тогда его легче продать. По сюжету я объявляю выступление, и на сцену кабаре выходит Мадонна. Я ее не видел, эпизоды потом смонтировали. После выхода фильма в журнале «Огонек» в разделе «Курьезы» появилась заметка с названием «В постели с Мадонной». Это название подхватили и другие издания.

— Иван Васильевич, вы работали конферансье у многих знаменитых певцов советской эпохи – Юрия Богатикова, Николая Гнатюка, Василия Зинкевича и других. Почему нынешние звезды не пользуются услугами профессиональных ведущих?

— Жанр конферансье стал потихонечку вымирать. Старики уходили, а новые не появлялись. К тому же многие современные артисты недооценивают роль конферанса. Стали брать диджеев – вышел, объявил и сказал что-то…

— Вы учредили конкурс молодых конферансье на приз Ивана Шепелева. Были какие-то открытия?

— Талантливых ребят много. Но, честно говоря, чтобы взорвало, такого пока не было. Уже прошли три конкурса молодых конферансье, раз в три года. В нем два тура: отборочный, когда из множества претендентов жюри отбирает восемь финалистов, и заключительный. Сейчас готовимся к четвертому конкурсу, который пройдет в конце этого года. Заявки на участие уже поступили из Ивано-Франковска, Киева, Луганска, Донецка, Кировограда, Харькова, Запорожья, Крыма. Конферансье может быть актер, получивший хорошее образование, с поставленной речью. Может попробовать свои силы и талантливый человек без специального образования.

— Ваши коронные номера на концертах – буриме и эстрадные байки. Что чаще всего просят рассказать? — Всегда просят буриме. К любой импровизации нужно заранее морально подготовиться. Я примерно знаю, какой будет зритель, какие рифмы мне скажут, на какую тему. Темой может быть то, что происходит в зале или в стране. В свое время Павел Лазаренко уехал в Панаму. У меня был концерт в Днепропетровске. Из зала кричат: «Панама – мама». Я сказал: «Днепропетровск – это папа и мама. Днепропетровск – это та же Панама. Но, видно, заканчивать мне пора. Я остаюсь гражданином Днепра». О Лазаренко я не сказал ни слова, но все поняли, о чем я. Из баек очень любят о цыганах и, как ни странно, о том, как Лидия Русланова сидела в тюрьме. О современных артистах я байки не пишу. Не принято это, да и не известно, как они воспримут. Часто просят рассказать о Пугачевой, мол, вы же работали с ней. С Аллой Борисовной я работал на стадионе в Крыму. В таких сборных концертах я встречался со всеми звездами эстрады.

— Были ли у вас провалы?

— Конечно. Я вел концерт в шеститысячном Дворце спорта в День города в Запорожье. Было очень много пьяных, которые постоянно что-то выкрикивали. Я раз пошутил, два пошутил, три пошутил, а контакта нет. Их милиция начала выводить. Раз милиция, значит, я не смог справиться. Я всегда держу зал. Если не смог собрать зал, очень плохо. Этот концерт я запомнил на всю жизнь. В неудаче виню только себя: значит, не сумел найти ключ к зрителям. Борис Брунов меня учил: «Запомни, плохих зрителей не бывает. Бывают плохие артисты». Это, как «Отче наш» для меня.

— Вас неоднократно приглашали в столицу. Почему остаетесь верным Днепропетровску?

— Этот город – моя родина, земля моих предков. Здесь похоронены все мои бабушки, дедушки, дяди, тети. Днепропетровск – это величайшая история, и культурная тоже. Раньше говорили, что для того, чтобы стать звездой на юге Российской империи, нужно пройти три города – Киев, Екатеринослав и Одессу. Днепропетровск – мой дом, я здесь родился и рос. Меня и сейчас очень настойчиво приглашают в столицу. Я уже не в том возрасте, чтобы переезжать. Днепропетровск – мой самый любимый город на земле. Где бы я ни был, с великим удовольствием возвращаюсь сюда.

— Иван Васильевич, как вы отдыхаете в промежутках между гастролями и концертами?

— Очень люблю читать. Считаю, что книги – мое главное образование. Читаю упоительно. Узнаю, что где вышло, нахожу и читаю произведения новых писателей. Очень люблю рыбачить на Самаре. Рыбка попадается большая и маленькая. В основном, большая, потому что у рыбаков маленькая не бывает (смеется). Меня часто приглашают в Крым: и поработать, и отдохнуть в качестве оплаты за труд. Бывают дни, когда я отключаю мобильный, чтобы эмоционально отдохнуть.

— Ваши творческие планы на ближайшее будущее?

— Поеду в Киев на совместный концерт с Яном Табачником. В Крыму будет несколько концертов-солянок. Приглашают в Санкт-Петербург и в Саранск — на семидесятилетие Мордовской государственной филармонии. На Новый год будет много концертов в разных залах Москвы. Спасибо, что зовут. Главное для артиста – чтобы не забывали.