Шоссейка

В старом альбоме рассматриваю фотографии своего проспекта. После войны он назывался Новомосковским шоссе. Мы его называли «шоссейка». У «шоссейки» мостовая покрыта булыжником. Это моя родина. Сейчас это проспект Правды.

Здесь я родился. Роддом был в двухэтажном здании на пересечении шоссейки с улицей Столетова. Здание сохранилось. Оно находится рядом с магазином «Автоленд».

Здесь для меня началась война. Мы жили на Новой Колонии. Это три ряда домов. Часть из них построена ещё до революции. Во время бомбёжки, меня уносили в бомбоубежище. В нём стояла моя кроватка. В обширном подземном помещении было много людей. Стояли бачки с питьевой водой. Мальчишки постарше, приносили сверху осколки бомб. Давали мне потрогать. Они были тёплые.

После войны в бомбоубежищах сделали подвалы для жителей улицы. В 1947 году к квартире, полученной отцом, полагался подвал. В нём хранили зимой овощи.

Сейчас, бывшая Новая Колония превратилась в две улицы: Новосёловскую и Аржанова. Улица Аржанова носит фамилию советского воина, совершившего героический поступок в мирное время. По ходатайству жителей, улице присвоено его имя.

Существовала и Старая Колония. Сейчас это улица Столетова. Здесь находятся проходные завода Карла Либкнехта, старое здание его клуба, заводская поликлиника, водный бассейн, спортзал и др. Есть дома дореволюционной постройки. Когда-то, в конце улицы Столетова, возле заводской проходной №1, находился парк. После войны, я видел там старую вывеску с названием «Сад „Рабочий отдых”». В 1970г на его месте находилась территория заводского детского сада. Сюда я водил свою дочь. В голодном 1947 году, на пересечении шоссейки и Новой Колонии, люди собирались в толпу, и возникала стихийная торговля, в основном продуктами питания. Буханка хлеба стоила 100 рублей. Это было очень дорого. Рынок получил, из-за своих спекулятивных цен, название «Хитрый». «Хитрый» постоянно разгоняла милиция. На другой день, он собирался снова, но переходил на другую сторону шоссейки. Уничтожить его не могли. В конечном итоге, выделили место на Старом Клочко возле Трёх-Святительской церкви, и «Хитрый» перегнали туда. Сейчас на месте Клочковского базара находится средняя общеобразовательная школа №8.

Летом, с пацанами, по шоссейке отправлялись на пляж. Шли пешком. Выходя из Новой Колонии, сразу же пересекали железнодорожную ветку, идущую из «Карлаганки» (завод К. Либкнехта) на нашу сторону к каким-то мастерским. В мастерских мы подбирали ржавые полосы железа и делали из них изогнутые сабли и сражались между собой до победы.

Сразу за железнодорожной веткой был гастроном. Он нас привлекал яркими фантиками конфет. Мы разглядывали конфеты, лежащие за стеклом витрины, определяя каких фантиков у нас нет. Фантики подбирали на улицах. Конфеты мы видели редко.

За гастрономом начинался забор лакокрасочного завода. Завод распространял неприятный запах. На нём выпускали цинковые белила. Мы лазили через забор и подбирали себе какие-то типографские клише. У нас ценились клише с картинками.

Далее, за заводом было какая-то мастерская и переезд со шлагбаумом через железную дорогу.

На противоположной стороне шоссейки, от нашей Новой Колонии и до переезда, был забор «Карлаганки», пару двухэтажных домов и улица Старой Колонии (ул. Столетова). Сразу за улицей находился гараж завода, глухая стена которого шла вдоль шоссейки. Гараж располагался как раз там, где находится троллейбусная остановка «Завод К. Либкнехта» и сквер. Дальше была Метизка и железнодорожный переезд.

Переезд часто был закрыт. На железной дороге постоянно были манёвры составов. Маневровые «Овечки», сновали туда и сюда. С грохотом проносились грузовые составы. Нам нравилось рассматривать содержимое железнодорожных платформ.

Пройдя переезд, мы пересекали улицу, сейчас это улица Каруна, справа оставалось двухэтажное здание Райрады и один или два частных домика. Дальше до самого пересечения с будущим проспектом Воронцова, было обширное пустое пространство. Вдоль шоссейки росли деревья, шла дренажная канава и грунтовая дорожка. Где-то посредине, примерно там, где находился магазин «Олимпия» (напротив здания исполкома), одиноко стояло продолговатое, одноэтажное здание. В нём находился районный суд. Я заходил в помещение суда, но в сумрачном и пыльном коридоре, было не интересно. Сейчас, предполагаю, что это было здание Мануйловской «Просвiти».

Всё видимое пространство с правой стороны шоссейки, занимали огороды жителей Луговской и Нижнеднепровска. На этих огородах мы утоляли голод, воруя морковку и горох.

Добравшись до улицы (будущего пр. Воронцова), мы пересекали парк и мчались к Днепру. Какой был парк в конце 40-х годов, я не помню. Нам он был не интересен. Мы шли на Днепр.

Домой с Днепра, мы шли по другой стороне, там, где сейчас находится Райисполком Индустриального района. Здесь нас привлекала шелковица, ягоды которой мы поглощали в несметном количестве. С этой стороны шоссейки было несколько частных домов. Огороды были ограждены, но мы ухитрялись стащить морковку.

Что было на Новомосковском шоссе от Новой Колонии в сторону Подгороднего?

С левой стороны шли домики Старого Клочко. Они тянулись до самого «Красного металлиста». Это были двухэтажные дома, которые во время войны были ссожены, и их обгоревшие стены и развалины, я видел в конце 40-х годов. Улицы Калиновой ещё не было. Дальше было пустое пространство.

В начале 50-х годов, на углу будущих улицы Калиновой и проспекта Правды, стоял клуб ДТС. Продолговатое здание барачного типа. Летом возле него были танцы. Я на них, был один или два раза. Поразило на танцах многочисленность молодёжи. По внешнему виду и одежде молодых девушек и парней, было видно, что это, в основном бывшие жители сёл, приехавшие на стройки Левого берега.

С правой стороны шоссейки, после ограды завода Карла Либкнехта, были кучугуры. Это песчаные барханы с вкраплениями кустов лозы. Кучугуры шли до самого Немецкого леса. Это где-то поблизости он нынешних посёлков Северный и Шевченко. Там росли ольхи. После образования озера Ленина, в устье Самары, часть ольх сохранилась, а сам лес исчез. В Немецком лесу было восхитительно. Думаю, что там были Самарские плавни. Из походов в Немецкий лес, мы приносили за пазухой ужей.

С этой стороны шоссейки, было одно единственное здание. Во время войны оно сгорело. Мы лазили по его сгоревшим стенам. После его восстановления, в нём была школа №69, а сейчас находится музыкальная школа (остановка Б. Хмельницкого).

В кучугурах после войны, оставалось много неразорвавшихся снарядов. Мы подбирали патроны, порох. Несколько моих друзей, при извлечении взрывчатки из снаряда, оказались покалеченными.

С приходом весны, в апреле, мы ходили на «Бездонку». Это искусственные водоёмы в кучугурах, в которые сбрасывалась техническая вода с «Карлаганки». Когда на Днепр было ходить ещё рано, в них была горячая вода. Можно было купаться и загорать под прикрытием песчаного бархана. На «Бездонке», обязательно, оказывались выпачканными в мазут, пятен которого на берегах было в изобилии.

То, что рассказано мною выше относится к периоду конца 1940 и начала 1950 годов.

В 60-х годах началось строительство микрорайона, промышленного узла на улице Винокурова, кооперативных гаражей и кучугуры исчезли. Остались небольшие песчаные пустыри, напоминающие о том, что здесь когда-то были кучугуры.

В книге В. Старостина «Столиця степового краю», я прочитал, что в 1845 году, во время посещения Екатеринослава, в кучугурах застрял кортеж царя Николая I. Он пробыл в кучугурах более 3-х часов. Его вытягивали волами жители села Мануйловка. После этого приключения, Николай I распорядился построить прямую дорогу от Подгородного до Екатеринослава. Вот тогда была заложена моя «шоссейка».

В 1949 году, из центра города, через деревянный мост, пришёл троллейбус. Конечная остановка его была, примерно там, где сейчас находится въезд на железнодорожный виадук со стороны города. До появления троллейбуса, с этого места в город можно было уехать на «грузовом такси». Это был грузовик, кузов которого был оборудован скамьями. Пассажиры поднимались в кузов по металлической лесенке, находившейся на заднем борту. Крыши или тента над головами пассажиров не было.

Когда деревянный мост обветшал, движение по нему было закрыто. Он долго ещё служил пешеходам. Я не редко, возвращаясь из института, шёл по нему домой. К 1960 году по нему стало опасно ходить. Образовались открытые участки в настиле моста. Перед входом на мост были запретительные таблички, и мост был перегорожен. Тем не менее, я мостом пользовался и во время запрета.

Много было разговоров о строительстве нового моста. Но главной помехой для строительства нового моста, был старый. Его нужно было разбирать. В 1961 году деревянный мост сгорел. Злые языки говорили, что его подожгли, чтобы можно было построить новый мост.

В 1954 году был создан виадук через железную дорогу. Дорожное покрытие виадука вначале было из булыжника. Появление виадука, было существенным облегчением при пересечении железной дороги. Перед переездом прекратились многочасовые задержки машин.

В упоминаемой мною книге В. Старостина, рассказывается о том, что до войны перед железнодорожным переездом застрял в пробке нарком С. Орджоникидзе. В ней он пробыл, также, около трёх часов. После этого было принято решение о строительстве виадука. Но помешала война.

С появлением виадука, началось реконструкция шоссе. Проезжие полосы и тротуары были заасфальтированы. По осевой линии была создана зелёная зона. Между деревьями были насажены цветы. Вдоль тротуаров были высажены акации. Я их помню хорошо. С приходом лета, возле акаций была масса надоедливой мошкары. Но, всё было красиво и радовало глаз. Расскажу об одном неизвестном факте. Когда заканчивалось строительство на Правде последнего виадука, возле улицы Холодильной, оказалось, что его соорудили очень низким. Машины, в кузовах которых был крупногабаритный груз, проехать под ним не могли.

По этому случаю, под виадуком собралась группа специалистов, обсуждавших возникшую проблему. Я, случайно, оказался рядом и слышал споры, упрёки в адрес строителей, их оправдания и ссылки на проект.… Было принято решение, под виадуком опустить ниже дорожное полотно. Так и сделали. В результате давней ошибки, проспект под виадуком имеет плавный спуск и подъём.

Несколько слов о средней школе №8, которая находилась в глубине посёлка Клочко, рядом со сгоревшими домами «Красного Металлиста». В 1946 году, с улицы Ростовской я ходил в третий класс школы №8. Идти в школу приходилось несколько километров. По дороге пересекал железнодорожный переезд, ведущий к заводу ВРЗ, шёл мимо сада ВРЗ, одноэтажной больницы, пересекал подъездные железнодорожные пути завода и выходил к заводу «Светофор». Дальше, пройдя по улице Новомосковской, выложенной булыжником, сворачивал на большой песчаный пустырь, за которым на возвышении стояло трёхэтажное здание школы. После пересечения пустыря, в ботинках было полно песка. Сейчас здание старой школы сохранилось. В нём находится закрытая школа-интернат (ул. Кожемяки, 25).

В 1950 или в 1951 году, школу перевели в 3-х этажное здание на улице Знаменская, 16. После войны, остались только стены этого здания. Его восстанавливали немецкие военнопленные. Территория была ограждена колючей проволокой. На работу военнопленные приходили колонной под охраной нескольких автоматчиков.

Рядом со школой, находились Трёх-Святительская церковь и Клочковский «базарчик», бывший «Хитрый». Тут же, находилось длинное четырёхэтажное здание, в котором находилась детская поликлиника и продуктовый магазин со странным названием «ТПО». В 1980 году, в связи с аварийным состоянием здания школы, её закрыли. Учеников растолкали по разным школам.

В 1983 году, на территории бывшего Клочковского «базарчика», начала работать новая школа №8.

За пол века моей взрослой жизни «шоссейка» несколько раз трансформировалась. Была дорогой покрытой булыжником. Затем на ней появился асфальт и сквер. С обеих сторон появились многоэтажные здания с магазинами. Дорога расширилась и стала многополосной. Движение по ней превратилось в шумный и грозный поток движущихся механизмов. В 1974 году, преподаватель курсов автолюбителей, подчёркивая сложность движения, с юмором говорил: «На Правду, нужно выезжать на танке…». Шутка стала истинной.

На фотографии 1983 года, проспект Правды имеет мирный вид. Спокойно идущие пешеходы, отсутствие транспорта. Это вторая половина выходного дня.

Пешеходная «зебра», с которой начинается проспект Правды, превратилась в очень опасное место для людей. Я не знаю в городе более страшного места для пешеходов. Сколько здесь было аварий? Сколько было жертв? Сколько пролито человеческой крови? В этом месте нужен подземный переход. В настоящее время поток транспорта, стремительно несущийся по проспекту Правды и врывающийся через мост в центр города, представляет серьёзную угрозу для города. Существует ли в Днепропетровске более напряженная транспортная линия, чем проспект Правды – мост – центр города? Здесь сосредотачивается нагрузка на центр города, внезапно возникают пробки, скапливаются выхлопные газы и нередки дорожно-транспортные происшествия. Мосты Западный и Южный не привели к существенной разгрузке транспортного потока на Правде. Сейчас, на обоих берегах появляются громадные комплексы: «Вавилон», «Мост», «Брама»… Растущий поток транспорта может захлестнуть и проспект Правды, и городской центр. Город должен об этом думать и решать.

Февраль 2006 г.
В. Калужский