Борис Филатов: Надо готовиться не к графикам отключений, а к графикам включений электроэнергии

О том, как Днепр живет под регулярными обстрелами россиян, как город готовится к зиме, есть ли в Днепре "ждуны" и коллаборанты и какие претензии к центральной власти есть у местного самоуправления – в интервью РБК-Украина рассказал мэр Днепра Борис Филатов.

Как и после первой волны российского вторжения в 2014 году, Днепр стал одним из ключевых городов в системе украинской обороны из-за своей приближенности сразу к нескольким фронтам. Кроме того, сюда массово стекаются люди с оккупированных и прифронтовых территорий – в разговоре с РБК-Украина Борис Филатов примерно оценивает их количество в 200 тысяч человек.

Конечно, это дает дополнительную нагрузку на инфраструктуру города, которая готовится к непростой зиме, как и вся Украина. Филатов обстоятельно объясняет, почему при обстрелах и отключениях полностью перевести функционирование города на генераторы невозможно – среди прочего, и потому, что соответствующего количества оборудования просто нет на рынке. Потому насколько комфортно каждая отдельная семья сможет пережить зиму – в значительной степени зависит от нее и от ее подготовки к следующему сезону.

Филатов отдельно обращает внимание на проблемы с бюджетом и сетует, что центральные власти в который раз пытаются забрать средства у местного самоуправления. "Кто бы ни был министром финансов, кто бы ни был премьер-министром, нас хотят ограбить. Во время войны, не во время войны, это просто невозможно", – говорит мэр Днепра.

– Днепр регулярно подвергается мощным обстрелам, они каким-то образом влияют на инфраструктуру города, на функционирование коммунальных служб Днепра?

– Во-первых, почему нас постоянно обстреливают? Безусловно, Днепр сейчас занимает ключевое место в функционировании всего государства, в обороне страны. Если просто посмотреть на карту, то мы находимся между тремя фронтами, и поэтому мы являемся центральным транспортным, гуманитарным, медицинским хабом, и враг это понимает.

Для меня как городского головы очень знаковым является то, что если раньше они обстреливали ночью, то сейчас они начали обстреливать во время рабочего времени. Раньше людям не давали спать. А сейчас люди идут на работу или находятся на работе, и во время рабочего времени, когда есть обстрелы – это фактически военное преступление. Поэтому они ставят целью в том числе запугивание людей.

Если говорить о функционировании коммунальной сферы, у нас ситуация более-менее такая же, как по всей стране. То есть, они выбивают генерацию, у нас полностью разрушена наша Приднепровская ТЭС.

Мы сейчас делаем все возможное и невозможное, чтобы выйти из этой ситуации, но ситуация действительно сложная.

– Эта осень и эта зима, даже при условно оптимистическом сценарии, будут непростыми. По реалистически-пессимистическому сценарию могут быть серьезные проблемы. Как вы готовитесь к тому, чтобы город нормально пережил эту зиму?

– Официально, например, "Укрэнерго" как ведущая организация, отвечающая за все с точки зрения отопления, совсем не дает никаких сценариев и не комментирует. Я понимаю эту официальную позицию, потому что давать какие-либо прогнозы сейчас невозможно, потому что мы не знаем, какие дальше будут обстрелы, с какой интенсивностью, с какой эффективностью будет работать ПВО и т.д.

Но хочу сказать, что нам нужно готовиться, скажем так, не к графикам отключений, а к графикам включений электроэнергии. Это базовые вещи, будет в любом случае во время отопительного сезона расти энергопотребление, и поэтому это очень большая проблема.

Последствия обстрела Днепра (фото: Днепровский горсовет)

Я много общаюсь с людьми, к сожалению, иногда у них не коррелируются базовые вещи. Они не могут связать между собой отсутствие электроснабжения с отсутствием воды и отсутствием отопления. Но если нет электроснабжения, тогда не работают насосы. Если не работают насосы, нет воды, а если не работают насосы, нет воды, а вода – это теплоноситель, то нет отопления. Логично.

Я сейчас слышу очень много нареканий от наших жителей города, они говорят: ну мы понимаем, почему нет электричества, а почему нет воды?.. Так воды нет, потому что нет электричества.

Я хочу это подчеркнуть, чтобы люди это связывали в уме. Потому что от электричества работают повышающие насосные станции, все остальное другое оборудование. Это первое.

Второе, к сожалению, у наших сограждан есть такая иллюзия, что все можно удержать на генераторе. Я не хочу сейчас читать очень длинные лекции по поводу того, как работает коммунальное хозяйство, что такое высокая сторона, что такое низкая сторона, но скажем так, есть такое оборудование, которое невозможно удержать генераторами, если это не генераторы с какими-то колоссальными мегаваттами.

Без лишних подробностей я скажу, что мы установили для поддержания всей критической инфраструктуры около 300 генераторов. Но если посчитать, что все эти генераторы будут работать, представьте себе, что это 30 тонн дизельного топлива в час. Где взять столько топлива, я уже не говорю о том, сколько это стоит. Это первая проблема.

Другая проблема заключается в том, что во время мобилизации и во время демографического кризиса, который фактически есть в нашей стране, нету достаточно людей, кто бы эти генераторы обслуживал, менял масло, фильтры, выключал, включал – это просто огромная масса оборудования, которое требует постоянного обслуживания

Поэтому я хотел бы, чтобы мы как ответственные граждане представляли себе, что невозможно во время постоянных обстрелов и блекаутов удержать на генераторах систему миллионного города, и не миллионного тоже.

И потому, когда люди, не понимая это, постоянно в соцсетях обвиняют власть, они должны понимать, что ни власть, ни местная, ни центральная, ни правительство, ни президент в этом не виноваты. Виноваты в этом только наши враги, агрессоры, Российская федерация, и поэтому давайте не искать виновных внутри страны, и понимать, что нам нужно готовиться к, скажем так, сложным сценариям, и мы к ним готовимся.

– Согласны ли вы с тем, что задача подготовки своего домохозяйства к зиме – чтобы у вас было какое-то электропитание, чтобы вы могли какой-то интернет иметь, какую-то воду и так далее – что это в значительной степени задача каждого конкретного гражданина?

– Безусловно. И я постоянно обращаюсь к жителям Днепра и говорю, что нужно позаботиться как минимум о своем домохозяйстве. Безусловно, власть нужна, чтобы она подставила плечо людям.

Сейчас правительство разработало очень, как я понимаю, эффективную программу, созданный консорциумом из 17 банков, в том числе государственных, частных, с иностранным капиталом, которые будут кредитовать в том числе население на приобретение этого оборудования. Но снова есть вопрос: если люди смогут брать деньги беспроцентно и покупать оборудование – а где столько его взять на такую большую страну, как Украина? Это первое.

И второе, уже сейчас мы все видим, что на рынке растет цена, потому что растет спрос. И в третьих, невозможно установить когенерацию, соответствующие генераторы газово-поршневые, потому что их просто нет на рынке, в том числе на внешнем. Стоит очередь. Нам помогают доноры, помогают наши иностранные партнеры, помогает ответственный бизнес. Но столько оборудования, сколько нужно нам – его попросту нет на рынке. А также нет времени на его изготовление и установку.

– Как при текущих условиях работает бизнес в городе, в частности, малый? Вы наблюдаете какой-то его отток из города?

– Безусловно, кто-то едет, кто-то не едет, кто-то возвращается. У нас нет, скажем так, объективных критериев, как мы можем посчитать миграцию населения, а также миграцию бизнеса. По бизнесу мы скорее смотрим на налоги. Я не хочу говорить, что с налогами у нас все хорошо, но такого, скажем, огромного провала, я сейчас не наблюдаю.

Ликвидация последствий обстрела Днепра (фото: ГСЧС Украины)

Мы проводили несколько совещаний с большим бизнесом, он сейчас также думает, как установить газопоршневые генераторы, так называемую когенерацию. Ищут. И мы общаемся с ними, чтобы после того, как они будут производить электричество и тепло, лишние остатки мы будем забирать для нужд коммунального хозяйства.

– Что касается населения, то известно, что Днепр принял у себя очень много переселенцев с оккупированных и прифронтовых территорий. Но кто-то и уехал из города. У вас есть ориентировочная цифра того, сколько в городе жителей?

– Мы считаем, что где-то плюс 200 тысяч человек. Я всегда этот пример привожу, есть эвакуационный поезд Покровск-Днепр, где две трети людей выходят у нас на железнодорожном вокзале и не едут дальше. И как я уже говорил, мы находимся между трех фронтов, к нам едут из Слобожанщины, с Донбасса и с Юга. Те, кто едут с Юга, они в основном остаются в Кривом Роге, Запорожье, но до нас тоже доезжают.

Но объективно нет у нас возможности сосчитать. Мы считаем и по данным мобильных операторов, и по расходам коммунального хозяйства, например, растет расход воды. Считаем и по получению социальной помощи, по обращениям в благотворительные фонды, поэтому я думаю, что более-менее эта цифра в 200 тысяч корректна.

– Наверное, многие люди с оккупированных и прифронтовых территорий остаются в Днепре и не едут дальше, потому что не хотят очень далеко от родного дома ехать, надеются, что как-то "оно закончится", и они вернутся домой.

– Стопроцентно вы правы, потому что люди не хотят ехать дальше, они хотят находиться чисто психологически, ментально рядом со своим имуществом, городами или городками. Более того, Днепр – это большой город, есть возможность найти какую-то работу, есть инфраструктура, есть возможность получить медицинское обслуживание. Есть некоторые признаки того, что в Днепре лучше находиться, чем в другом городе.

Я не хочу быть неполиткорректным, но для людей, которые едут, например, из Донбасса, для них находиться в Днепре, в том числе ментально, более спокойно, потому что этот город в том числе русскоязычный, хотя сейчас все массово переходят на украинский. Но есть разница между регионами Украины, поэтому в Днепре им комфортнее.

– По-моему, подобного рода трагедии, как с обстрелом "Охматдета", приводят к двум противоположным трендам. Кто-то скажет, пусть даже непублично, "пусть это все как-то заканчивается, пусть они о чем-то договариваются". Кто-то наоборот, еще более решительно будет выступать за войну до победы, за наказание агрессоров и т.д. Какая из этих тенденций превалирует, что вы чувствуете по общению с днепрянами?

– Безусловно, такие две тенденции есть. Но, знаете, я же не могу залезть в мозги к людям и я на этот счет не проводил релевантного соцопроса.

Мы все понимаем, как я говорил еще в первые месяцы войны вашим коллегам, что Путин остановится там, где мы остановим его. Они сейчас запускают эту свою ИПСО или не ИПСО, а просто такой месседж для стран Глобального Юга, что "давайте договариваться". Путин что-то лепечет, что "давайте договариваться", возвращаться к Стамбульским договоренностям… И в этот же день Медведев пишет в своем Telegram, что "давайте с ними договоримся, но после того, как мы с ними договоримся, их надо уничтожить и вбить длинный стальной гвоздь в бандеровский гроб"...

Мы же понимаем, что Медведев – это путинский петрушка. Он не может это говорить просто от себя лично. Потому как можно с ними о чем-то разговаривать, даже не договариваться, если они в один день говорят совершенно противоположные вещи.

Поэтому я в этой ситуации полностью поддерживаю нашего президента: эта война носит экзистенциальный характер, и эта война не просто за независимость, она за наше существование. У нас нет выбора.

– Остались ли в Днепре так называемые "ждуны", ловят ли у вас каких-нибудь корректировщиков или агентов врага? Потому что были известны инциденты, в частности в Днепре, с поджогами военных автомобилей. Там речь идет только о деньгах? Есть ли какая-то идейная мотивация в головах этих людей?

– И так, и так. Понимаете, у меня нет полноты информации, которая есть у Службы безопасности. Но как она их находит? Во-первых, это люди, сидящие в пророссийских чатах и пишущие какие-то сообщения об Украине, а после этого их вербуют и россияне предлагают деньги. Это люди без совести, которые в любом случае симпатизируют стране-агрессору. Но опять же хотят зарабатывать деньги. Поэтому это две такие причины или тенденции, не взаимоисключающие.

Я не хотел бы быть неполиткорректным, но у меня был очень откровенный разговор с вашими коллегами из французской газеты Liberation. И они мне задавали вопрос: а как вы думаете, почему в Украине столько коллаборантов? А я говорю: а давайте мы будем говорить об опыте Второй мировой войны. Сколько было во Франции коллаборантов? У вас не была создана Республика Виши, которую возглавил Петен? Полустраны было коллаборантами. Они говорят: все больше не нужно ничего говорить. Я говорю: ну вот.

Поэтому в любом случае коллаборанты есть при любой войне. Я уверен, что в Днепре их не больше, чем в Киеве или Одессе, или в других городах Украины. Ситуация плюс-минус такова, как по всей стране.

– Но, как я понимаю, процент тех, кто симпатизирует России, в Днепре в любом случае минимален, независимо от того, являются ли люди этническими русскими, русскоязычными, или они всю жизнь говорили по-русски и продолжают говорить сейчас в частной жизни – в любом случае, мы говорим об абсолютно мелких цифрах от общего количества жителей, правильно?

– Да, это правильно. Поскольку Днепр – это ключевой город на востоке Украины, очень много мне задают этот вопрос, в том числе, иностранные журналисты. Я всегда говорю, что Днепр никогда не был пророссийским городом, и в 2014 году мы уже показали феномен, когда мы остановили так называемую "русскую весну" в Днепре, сорвали планы по созданию "новороссии".

Сожженный военный автомобиль в Днепре (фото6 Национальная полиция)

В Днепре, может, больше среди людей старшего возраста есть, скажем так, ностальгия по советщине. Когда работала крупная мощная промышленность, когда люди были молодыми, здоровыми... Есть такая ностальгическая советщина, но в любом случае нет пророссийских настроений.

– Мы с вами еще до полномасштабной войны не раз говорили об отношениях между местным самоуправлением и центральной властью в Украине. Каковы они сейчас, в разгар третьего года полномасштабной войны? Спрошу не только о вашем персональном опыте как мэре Днепра, но и о мнении ваших коллег из других городов, с которыми вы много общаетесь. Есть ли необходимая поддержка, слышат ли вас? Можно ли, например, банально дозвониться в высокий кабинет в Киеве, если у вас есть проблема здесь и сейчас, требующая их вмешательства?

– Ну, например господину Кубракову (экс-вице-премьер и министр развития общин, территорий и инфраструктуры, – ред.) дозвониться было невозможно. А, например, господин Кулеба, возглавляющий региональный трек в Офисе Президента (заместитель председателя ОП Алексей Кулеба, - ред.) – с ним никаких проблем нет, постоянно на связи.

Опять же очень многое зависит от персональных отношений между, например, руководителями военных администраций и городскими головами. Если отношения нормальные, конструктивные, и руководитель военной администрации не бегает в Офис и не поливает грязью городского голову, а просто сотрудничает нормально, все нормально, как, например, у нас в Днепропетровской области.

Если же отношения плохие, и руководитель области капает ядом руководителям на городского голову, то это в том числе плохо и не только для местного самоуправления или городского головы, это плохо и для территориальной общины, потому что страдают люди.

Но я хотел бы сегодня акцентировать, как это ни странно звучит, на деньгах. Меня больше беспокоит, что у нас сейчас начинается обсуждение бюджетной декларации на 2025 год. И опять же нас, местное самоуправление, хотят ограбить.

– А в чем суть проблемы?

– Мы договаривались с президентом, с правительством, подписали меморандум между местным самоуправлением и правительством, по которому мы принимаем на себя разницу в тарифах, не поднимаем людям тарифы, а за это государство нам компенсирует 4% НДФЛ. И это очень нормально работало, не перекрывало все наши затраты, но работало.

2025 год, уважаемые наши министры представляют бюджетную декларацию, где 64% (НДФЛ, остающееся в местных бюджетах, - ред.) превращается в 60%. 4% где-то потеряли по дороге. Чтобы вы поняли, для Днепра это 600 млн. грн. Это во-первых.

Во-вторых, когда мы общались по поводу оставления у местного самоуправления так называемого военного НДФЛ, нам обещали заморозить реверсную дотацию. Я не буду долго объяснять, что это такое – это для выравнивания между состоятельными и несостоятельными общинами.

Для Днепра, чтобы вы понимали, это два миллиарда шестьсот миллионов гривен на 2025 год. Опять же реверсную дотацию хотят разморозить и у нас ее изымать.

Вот и посмотрите, если у Днепра заберут в 2025 году 3,2 млрд грн, что мы будем делать?

– А какой в целом бюджет Днепра?

– Около 20 миллиардов, но чтобы вы поняли, это же защищенные статьи в большинстве своем. Это зарплаты учителям, соцработникам, врачам и т.д. Это тариф, в том числе, на воду, который запретила поднимать НКРЭКУ. Мы фактически превратимся просто в кассу по выплате заработной платы. Весь бюджет развития будет изъят. И не только у Днепра, в рамках всей страны, это миллиарды и миллиарды гривен. То есть ограбят всех.

Вот десять лет я уже мэр, каждый год при принятии бюджета нас хотят ограбить. Ну вот можно оставить нас в покое?

– Но в предыдущие разы вы смогли более или менее отбиваться?

– Это городское хозяйство, есть как минимум краткосрочное, а лучшее среднесрочное планирование и прогнозирование. Мы не можем ничего планировать или прогнозировать, потому что мы не знаем, какие у нас будут показатели бюджета каждый год.

Кто бы ни был министром финансов, кто бы ни был премьер-министром, нас хотят ограбить. Во время войны, не во время войны, это просто невозможно. Примите, я не знаю, муниципальный кодекс или какие-то законы, где будет написано, что вот столько местному самоуправлению денег, и больше мы к этому не подходим.

– Несколько месяцев назад очень активно обсуждалась тема нерациональных расходов местных властей во время войны: кто-то фонтан обкладывает какой-то невероятной плиткой, кто-то освещение какое-то ставит, кто-то брусчатку перекладывает на ровном месте и т.д. Какое ваше отношение к этим историям?

– Нужно все не обобщать и не валить в одну кучу, а рассматривать каждый кейс отдельно. Потому что если это валить в одну кучу, это просто есть политическая манипуляция. Вот эти все инициативы, "деньги на ВСУ", например – чтобы вы понимали, у нас осталось этих митингующих сорок человек на миллионный город. Я считаю, что в большом миллионном городе сорок человек имеют право выходить и размахивать плакатами.

Борис Филатов на месте обстрела (фото: Днепровский горсовет)

Вот на нас были жалобы на одну площадь: зачем вы ее заканчиваете? А мы начали эту площадь копать до войны, это коммуникации, невозможно просто взять и бросить, пусть оно сгниет, особенно перед зимой. Она была сделана на 70-80 процентов, безусловно, нужно это было закончить.

– По календарю местные выборы должны пройти в октябре 2025 года. Совершенно неизвестно, пройдут ли они, пройдут ли они именно в такие сроки, но все же: имеет ли место именно политический фактор в отношениях центра и регионов? И есть ли какая-то подготовка к выборам, какая-то политическая жизнь в Днепре сейчас?

– Мне очень трудно комментировать, есть ли политическая составляющая, готовится ли кто-то к выборам или нет, потому что я всегда говорю: я маленький региональный лидер, который сидит и занимается сугубо делами территориальной общины и не задумывается о каких-то высоких эмпиреях.

Я снова хочу повторить свой тезис: к сожалению, сейчас центральная власть, по моему мнению, институционально не воспринимает местное самоуправление и не может понять, что местное самоуправление – это отдельная ветвь власти, которая в любом случае не является конкурентом центральной власти, не является политическим оппонентом, это просто отдельная ветвь власти. И Украина – она и сильна именно этими горизонтальными связями и сильна территориальными общинами.

Что касается Днепра, то я могу уверенно сказать, что у нас нет никаких подготовок к выборам. У нас действительно до 24 февраля были какие-то политические споры, но со всеми своими оппонентами, после того как началась война, мы зарыли топор войны. Есть у нас одна фракция, которая пытается противостоять городскому голове, но это выглядит даже не странно, а смешно, их там семь или восемь человек, и это больше не о политической оппозиции, а о мелких пакостях.

Возвращаясь к ситуации по стране, вот, например, у меня сейчас лежит социальный опрос. Его делала группа "Рейтинг" по заказу американского Международного республиканского института. Есть динамика одобрения деятельности мэра, деятельности местных властей, деятельности областной государственной военной администрации.

По сравнению с 2023 годом, например, одобрение деятельности областных военных администраций по всей стране упало от 50 до 30%. А все мэры остались в тех же показателях. Некоторые мэры выросли, например, в Одессе, Труханов – от 44% до 53%. В Харькове просто заоблачная поддержка мэра. В Черновцах подросла поддержка мэра. Я – в пределах статистической погрешности, остался в тех же показателях.

Самая интересная цифра – 64% жителей Чернигова требуют вернуть мэра на его должность. Я не хочу комментировать лично господина Атрошенко, он мне не друг, но я говорю всегда о тенденциях и институтах. Нужно просто не трогать местное самоуправление, потому что это не даст ничего хорошего ни государству, ни центральной власти, дискредитирует власть или правоохранительные органы в глазах людей. Об этом говорит социология, это же не я придумал.